В начале 2021 года несколько международных организаций запустили компанию поддержки Hold The Line for Maria Ressa, в которой участвовали и члены нашего профсоюза. 10 декабря вместе с главным редактором «Новой газеты» Дмитрием Муратовым филиппинская журналистка Мария Ресса получила Нобелевскую премию мира. В своем выступлении на церемонии вручения Ресса говорила об изменении положения СМИ во всем мире и роли социальных сетей. Она назвала их погоню за прибылью «капитализмом слежки» и предложила ряд решений этой проблемы. Российские СМИ уделили много внимания важной речи Дмитрия Муратова, но почти не заметили выступление Марии Рессы. Мы публикуем полный текст сказанного филиппинской журналисткой.
Ваши Величества, Ваши Королевские Высочества, уважаемые члены Норвежского Нобелевского комитета, Ваши Превосходительства, уважаемые гости.
Я стою перед вами, представляя каждого журналиста в мире, который вынужден жертвовать многим, чтобы отстаивать нашу позицию, чтобы оставаться верным нашим ценностям и миссии: донести до вас правду и призвать к ответу власть. Я помню зверское расчленение Джамала Хашогджи, убийство Дафны Каруаны Галиции на Мальте, моей подруги Луз Мели Рейес в Венесуэле, Романа Протасевича в Беларуси (чтобы его арестовать, самолет, в котором он находился, был в буквальном смысле слова угнан), Джимми Лая, томящегося в заточении в гонконгской тюрьме, Сонни Све, который, освободившись после более 7-летнего тюремного заключения создал новый новостной ресурс, а теперь вынужден бежать из Мьянмы. А в моей стране 23-летняя француженка Мэй Кампио сидит в тюрьме почти два года, и всего 36 часов назад пришла новость о том, что моя бывшая коллега Джесс Малабанан была убита выстрелом с голову.
То есть огромное число людей помогают нам оставаться в безопасности и работать. Коалиция #HoldTheLine состоит из более чем 80 глобальных групп, защищающих свободу прессы, и правозащитных групп, которые помогают нам освещать происходящее. Вам тоже это немалого стоит: на Филиппинах было убито больше адвокатов – по крайней мере 63 по сравнению с 22 журналистaми, убитыми после того, как президент Родриго Дутерте вступил в должность в 2016 году. С тех пор в организации Карапатан, члена нашей правозащитной коалиции #CourageON, было убито 16 человек, а сенатор Лейла де Лима – за то, что потребовала найти ответственных за это, отбывает пятый год в тюрьме. Или ABS-CBN, наша крупнейшая телекомпания, где я когда-то возглавляла отдел новостей, которая в прошлом году утратила франшизу.
Я участвовала в создании стартапа Rappler, которому в этом январе исполнилось 10 лет – это была наша попытка объединить две стороны медали, то есть все, что не так с нашим миром сегодня с его отсутствием закона и восприятия концепции демократии образца 21-го века. Эта медаль представляет нашу информационную экосистему, определяющую все остальное в нашем мире. Журналисты представляют лишь одну сторону этой медали. Они словно старые вахтеры. Но другая сторона – это технологии с их богоподобной силой, позволившая вирусу лжи заразить каждого из нас, настраивая нас друг против друга, обнажая наши страхи, гнев и ненависть, и создавая почву для роста влияния авторитарных властей и диктаторов повсюду в мире.
Наша самая большая потребность сегодня – трансформировать эту ненависть и насилие, ядовитую грязь, текущую через нашу информационную экосистему, которым отдают приоритет американские интернет-компании, зарабатывающие больше денег, распространяя ненависть и вызывая самое худшее, что в нас есть … ну, это просто означает, что мы должны работать намного больше. Чтобы быть добрыми, мы должны верить в то, что в мире существует добро!
Это старая футболка Rappler 2014 года. Я работаю журналистом более 35 лет: я работала в зонах конфликтов и боевых действий в Азии, писала о сотнях бедствий – и хотя я видела столько ужасного, я также документировала столько хорошего, когда люди, у которых нет ничего, предлагают вам то, что у них есть. Мы в Rappler пережили последние 5 лет жесткого давления властей частично благодаря доброте незнакомых нам людей. А причиной их помощи, несмотря на риски, было то, что они хотят это делать, не ожидая ничего взамен. Это лучшее из того, что мы из себя представляем — в той части нашей человечности, которая творит чудеса. Это то, что мы теряем, живя в мире страха и насилия. В последний раз эта премия была вручена журналисту за его работу в 1935 году Карлу фон Осецкому. Но в 1936 году он так и не смог добрался до Осло, ибо он оказался в заточении в нацистском концлагере. Так что нам, так как мы тут находимся оба, я надеюсь, удалось немного продвинуться вперед по сравнению с теми временами.
Тем, что Нобелевский комитет удостаивает сегодня этой премии журналистов, он подает сигнал об аналогичном историческом моменте, еще одному экзистенциальному поворотному моменту для демократии. Нам с Дмитрием повезло, потому что мы можем поговорить с вами сейчас, но гораздо больше журналистов преследуются скрыто, без того, что кто-то об этом знает или их поддерживает, а правительства безнаказанно усиливают давление на них. Ускоритель этого – технологии в то время, когда «созидательное разрушение» приобретает новый смысл.
Мы стоим на обломках мира, который существовал ранее, и нам нужно быть дальновидными и отважными, чтобы представить, что может случиться, если мы не будем действовать сейчас, а вместо этого создать мир таким, каким он должен быть – более сострадательным, более равным, более устойчивым.
А для этого задайте себе тот же вопрос, с которым мы с моей командой столкнулись пять лет назад: чем сегодня вы готовы пожертвовать ради истины?
Я расскажу вам, как я дошла до ответа на этот вопрос на трех личных моментах: во-первых, как давление на меня лично меня изменило; во-вторых, проблемы, с которой мы сталкиваемся все; и наконец, понимание того, что мы обязаны найти решение проблем!
Менее чем за два года правительство Филиппин выдало 10 ордеров на мой арест. Мне приходилось 10 раз вносить залог только для того, чтобы выполнять свою работу. В прошлом году я и мой бывший коллега были осуждены за клевету в интернете за историю, которую мы опубликовали 8 лет назад, когда закон, который мы якобы нарушили, даже не существовал. Все эти обвинения против меня могли бы послать меня за решетку на 100 лет.
Но чем больше на меня нападали за мою журналистскую работу, тем решительнее я становилась. У меня были свидетельства из первых рук о злоупотребления властью. Но, что должно было запугать меня и Rappler, сделало нас сильнее.
В основе журналистики лежит кодекс чести. А мой кодекс основывается на разных мирах – из того, как я росла, когда узнала, что хорошо и плохо; из колледжа и кодекса чести, который я узнала там; и моей работы в качестве репортера, и кодексa стандартов и этики, который я изучила и помогла написать. Добавьте к этому филиппинскую идею utang na loob – внутреннего долга – который лучше всего платить вперед.
Истина и этическая честь вонзаются, как стрела в момент расцвета ненависти, лжи и раскола. В качестве только восемнадцатой по счету женщины, получившей эту премию, я должна рассказать, каким образом гендерная дезинформация представляет собой новую угрозу и как серьезно сказывается на психическом здоровье и физической безопасности женщин, девочек, трансгендеров и представителей ЛГБТК+ во всем мире. Женщины-журналистки находятся в эпицентре риска. С этой пандемией женоненавистничества и ненависти нужно бороться именно сейчас. И даже тут мы сможем найти силы. В конце концов, вы не узнаете, кто вы есть на самом деле, пока не будете вынуждены бороться за это.
А теперь позвольте мне сделать отступление, чтобы мы четко себе представляли проблемы с которыми мы все сталкиваемся, и о том, как они нас сюда привели.
Нападения на нас в Rappler начались пять лет назад, когда мы потребовали положить конец безнаказанности по двум направлениям: война с наркотиками Дутерте и Facebook Марка Цукерберга. Сегодня ситуация только ухудшилась: грехи Кремниевой долины вернулись домой и проявили себя в Соединенных Штатах шестого января насилием толпы на Капитолийском холме.
То, что происходит в социальных сетях, не остается лишь в социальных сетях. Сетевое насилие – это насилие в реальном мире.
Социальные сети – это смертельная игра за власть и деньги, это то, что Shoshana Zuboff называет капитализмом слежки, извлекающим огромную выгоду их нашей частной жизни . Наш личный опыт всасывается в базу данных, организованной искусственным интеллектом, а затем продается тому, кто больше заплатит. Высокоприбыльные действия по микронацеливанию спроектированы так, чтобы структурно подорвать человеческую волю – это система модификации поведения, в которой все мы – собаки Павлова, над которыми проводятся эксперименты в реальном времени с катастрофическими последствиями в моей стране, в Мьянме, Индии, Шри-Ланке и многих других странах. Эти разрушительные корпорации высасывали средства у СМИ, а теперь представляют основную угрозу для рынков и… избирательной системы.
Facebook – это крупнейший в мире распространитель новостей, но исследования показали, что ложь, пропитанная гневом и ненавистью, распространяется быстрее и дальше фактов в социальных сетях.
Эти американские компании, контролирующие нашу глобальную информационную экосистему, предвзято относятся к фактам и журналистам. Они устроены так, что по замыслу разделяют нас и радикализируют.
И это то, что я повторяю последние пять лет: без фактов не может быть правды. Без правды у вас не может быть доверия. Без доверия у нас нет общей реальности, нет демократии, и становится невозможным справляться с экзистенциальные проблемами нашего мира: климатом, коронавирусом и борьбой за правду.
Когда меня впервые арестовали в 2019 году, полицейский сказал: «Ma’am, trabaho lang po» (Мэм, я только выполняю свою работу). Затем он понизил голос почти до шепота, уведомляя меня о моих правах. Ему было явно не по себе, и мне мне почти его было жалко. Но он меня арестовывал, потому что я журналист!
Этот полицейский был орудием власти – и примером того, как хороший человек может стать плохим – и того, как происходят великие зверства. Ханна Арендт писала о банальности зла, когда описывала людей, выполнявших приказы Гитлера, о том, как ориентированные на карьеру бюрократы могут действовать без совести, оправдывая то, что они делают тем, что они лишь следуют приказам.
Так государство – и весь мир – теряют свою душу.
Вы должны знать, за какие ценности вы боретесь, и вы должны обозначить свои границы заранее, а если вы еще не сделали этого, сделайте это сейчас: где для вас находится сторона добра, а где – сторона зла. Для многих властей это может быть заведомо гиблым делом, но если вы работаете в сфере технологий, то я обращаюсь к вам.
Как вы можете обеспечить честные выборы, если вы не добиваетесь достоверных фактов?
Это проблема, с которой столкнутся страны, в которых пройдут выборы в следующем году, в частности Бразилия, Венгрия, Франция, Соединенные Штаты и мои Филиппины – где президентские выборы девятого мая стали для нас вопросом жизни и смерти. Спустя 35 лет после того как народное восстание изгнало Фердинанда Маркоса и его семью, его сын Фердинанд Маркос-младший лидирует – и создал обширную сеть дезинформации в социальных сетях, которую Rappler разоблачил еще в 2019 году. Историю буквально меняют на наших глазах.
Чтобы показать, насколько одновременно локальной и глобальной проблемой является дезинформация, можно привести пример информационных атак со стороны Китая, который были пресеченны Facebook год назад в сентябре 2020 года. Тогда были созданы фальшивые аккаунты с использованием сгенерированныx с помощью искусственного интеллекта фотографий для выборов в США, в которых обелялся имидж Маркосов, происходила агитация за дочь Дутерте и нападки на меня и на Rappler.
Так что же мы должны делать?
Невидимая атомная бомба взорвалась в нашей информационной экосистеме, и мир должен действовать так, как после Хиросимы. Как и тогда, нам нужно создать новые институты, как ООН, и новые кодексы, заявляющие наши ценности, например, как Всеобщая декларация прав человека, чтобы не позволять человечеству становиться хуже. В информационной экосистеме происходит гонка вооружений. Чтобы остановить это, требуется многосторонний подход, частью которого должны быть все мы. Он начинается с восстановления фактов.
Нам нужна информационные экосистемы, для которых факты – вопрос жизни и смерти. Мы делаем это путем смены социальных приоритетов для восстановления журналистики в 21 веке, в то же время, регулируя и ставя вне закона экономику слежения, получающую выгоду от лжи и ненависти.
Нам нужно помочь выжить независимой журналистике, в первую очередь давая более серьезную защиту журналистам, и противостоя государствам, в которых журналисты становятся мишенью. Затем нам нужно решить проблему коллапса рекламной модели для журналистики. Это та часть проблемы, с которой я согласна с сопредседателем Международного фонда по поддержке средств массовой информации, выражающих общественный интерес, который пытается получить финансирование от зарубежных фондов помощи развитию. Прямо сейчас, когда журналистику идут атаки по всем фронтам, на нее тратится только 0,3% от фонда Официальной помощи в целях развития ОЭСР. Если мы повысим эту цифру до одного процента, мы сможем получить один миллиард долларов в год для СМИ. Это будет исключительно важно для стран глобального Юга.
Журналисты должны активно использовать технологии. Именно поэтому, с помощью Google News Initiative, две недели назад Rappler развернул новую платформу, разработанную для создания сообществ нацеленных на действия. Эти технологии, которые окажутся в руках журналистов, не станут «вирусными» в то же мере, как это произошло с сообществами, созданными технологическими гигантами, но North Star – это не только прибыль, но факты, истина и доверие.
Теперь о законодательстве. Нужно поблагодарить ЕС, который взял на себя лидерство с принятием своего Плана действий в области демократии. В США начался процесс реформы или отмена статьи 230, закона, в котором социальные медиа-платформы рассматривались как инструмент для оказания услуг. Это не универсальное решение, но это хоть какое-то движение вперед. Потому что эти платформы влияют на масштабы распространения информации. Потому что пока общественные дебаты фокусируются на нижнем уровне – на модерации контента, настоящая ловкость рук творится на верхнем уровне, где алгоритмы его усиления и распространения программируются людьми с их предвзятым мнением. Их редакционной повесткой дня становится выгода, получаемая с масштабным использованием технологий. Это оказывает глобальное воздействие, с вовлечением дешевых наемников в социальных сетях, которые рвут демократию на части как минимум в 81 стране мира. Эта безнаказанность должна быть остановлена.
Демократия стала индивидуальной, женской и мужской, защитой наших ценностей. Мы стоим перед выбором, где мы можем продолжать путь в нынешнем направлении и спускаться дальше к фашизму, или же каждый из нас может выбрать борьбу за лучший мир.
Для этого спросите себя – чем вы готовы пожертвовать ради истины?
Я не знала, смогу ли быть здесь сегодня. Каждый день я живу с реальной угрозой провести остаток дней в тюрьме только за то, что я журналист. Когда я иду домой, то не знаю, какое будущее меня ожидает, но то что я делаю стоит риска.
Разрушение уже случилось. Настало время строить – создавать тот мир, который мы хотим.
Теперь, пожалуйста, просто ненадолго закройте глаза вместе со мной. Представьте мир таким, каким ему следует быть. Мир мира, доверия и сострадания, пробуждающий в нас все самое лучшее, какими мы можем быть.
Теперь откройте глаза. И начинайте что-то делать для этого. Давайте объединим наши усилия. Вместе.
Настоящий текст является отредактированной и сверенной со словами выступления Марии Рессы версией перевода на русский язык черновика её выступления, опубликованного на сайте Нобелевского фонда.
Полноценный транскрипт речи на английском языке опубликован на сайте издания Rappler.
